Читаем без скачивания [Легенды о Камбере Кулдском 1-2] Камбер Кулдский. Святой Камбер - Кэтрин Куртц

Наконец Лунный Ветер изъявил желание сбавить ход, предоставив всаднику возможность не только страдать, но и думать.

Синхилу были очень любопытны слова Камбера и остальных про магию, хотя им этого не следовало знать. Он удивлялся истории про трудившихся всю ночь, гадая о месте пребывания этих тружеников — они идут с армией, остались в Валорете или сидят неведомо где?

Вдоль колонны взад-вперед скакали всадники. Когда они проезжали мимо, Синхил пытался заглядывать в их мысли. Но что толку! Люди никак не могли участвовать в нейтрализации волшебства Эриеллы, а Дерини, во-первых, тщательно защищали свой мозг, а во-вторых, думали совсем не о прошлых делах — слишком многое ожидало впереди. Синхил мог открыться любому из них и установить мысленный контакт, но тогда все погребенное в его душе стало бы достоянием чужого мозга. Нет, пусть уж лучше как прежде дремлет в нем магия Дерини.

Ближе к вечеру тучи в небе рассеялись. Закатное светило явило себя во всем великолепии. Первое сражение Эриелла проиграла. Синхила это, как ни странно, обрадовало.

Ничто не мешало ему оставаться наедине со своими мыслями. Около часу назад военачальники с Камбером оставили королевский эскорт и отъехали в авангард за свежими донесениями разведчиков. Келлена король увидел, только когда армия вступала на лагерную стоянку. Пристроившись рядом, викарий михайлинцев кивнул; в его голубовато-зеленых глазах не было коварства или умысла, только уважение. Лучи заходящего солнца били в спину, и перед лошадьми скользили по земле длинные, резкие тени.

— Мы станем лагерем на гребне той горы. Командиры Вашего Величества обследуют вершину и местность с другой стороны. Желаете присоединиться к нам?

Он указал на группу всадников, отделившуюся от колонны. Над ней трепетали стяги Кулди, Ордена святого Михаила и знамя Гвиннеда — штандарт главнокомандующего Джебедии. Синхил устало вздохнул и, подав своему знаменосцу знак следовать за собой, направился вслед за Келленом.

Скакали легким галопом, не отвечая на приветствия солдат, и вскоре оказались у подножия хребта, где их поджидали. Синхил принял изъявления почтения и остановил коня между Камбером и Джебедией.

Джебедия, прикрывая глаза от солнца, повернулся к королю.

— Государь, наш план осуществляется, мы успеем занять позицию. События развиваются так, как мы и предполагали. Взгляните туда, на дальний хребет. Вы видите?

Синхил, прищурившись, привстал в стременах.

— А что я должен увидеть?

— В общем-то, солнечные блики на оружейной стали. Мы полагаем, там устраивают военный лагерь. Не знаю, заметили нас или еще нет.

Синхил снова опустился на седло, не отводя взгляда от того, что было скоплением мелькающих точек и множеством его врагов. Он страстно желал, чтобы все разрешилось как можно скорее. С него довольно ожиданий в ночной бессоннице и свете дня, добавившего нетерпения и страхов. Уж лучше смерть, чем эта гнетущая неопределенность.

— Мы можем атаковать немедленно, используя внезапность? — Неожиданно для себя он спросил вслух, заметил, как они поглядели друг на друга, и впервые пожалел, что не обучен военному делу. Следовало устранить этот пробел и не смешить подданных своими вопросами.

— Ваше Величество, близость противника кажущаяся, — ответил Джебедия, не раздумывая — До него даже по равнине скакать не менее получаса, а, по холмам на наших уставших конях — куда дольше. Мы доберемся до них затемно, а ночная атака не вполне разумна.

Вздохнув, Синхил кивнул и уставился на руки в пурпурных перчатках, стиснувшие красные поводья. Он припоминал слова, которыми его учили пользоваться для преодоления мышечных судорог и сердечных спазмов, а также против душевного смятения. Он поднял глаза, совершенно спокойный внешне. Знал, что этим никогда не обманет проницательных Дерини, но надел маску для самого себя.

— Ты, разумеется, прав, Джебедия. Делайте то, что считаете нужным. Видимо, мы разобьем здесь лагерь, полагая, что наши враги тоже не станут действовать ночью?

— Мы станем лагерем, но не будем чересчур доверчивы. Вокруг расставим часовых, вышлем лазутчиков, как только стемнеет, и к утру будем совершенно готовы. Если Ваше Величество позволит, мы хотели бы установить наши особые преграды. Все должны хорошенько выспаться перед битвой, и лучше предупредить любые вторжения в сознание.

Синхил слушал, открыв рот.

— Она может проникнуть в чужие сновидения?

— Она может вмешиваться в них. Я предпочитаю не искушать судьбу. На рассвете каждый солдат должен встать в строй в самом лучшем виде.

Скрывая зашевелившийся внутри страх, Синхил поспешно кивнул, поворотил Лунного Ветра и поехал вниз. Он был бы рад не думать об опасениях Джебедия, но тому никто не возразил, стало быть, речь шла о вполне реальной угрозе. Внизу, у подножия холма, копошились сотни людей, оборудующих лагерь. Среди них он не без труда отыскал глазами Сорла и своего духовника отца Альфреда. Они приглядывали за тем, как под крышей деревьев ставится королевский шатер. Синхил пустил коня туда.

Его страх оставался с ним. Не принесла успокоения беседа с отцом Альфредом. Они провели вместе около часа, прежде чем Синхил отчаялся найти в общении с молодым священником душевный покой, отпустил его и побрел в свой шатер.

Под ногами хлюпала жижа, в которую превратили вымокшую землю тысячи ног и лошадиных копыт. Меланхолически кивнув стражникам, он прошел внутрь. Сорл, ожидавший у входа, помог снять шлем и предупредил, отодвигая занавесь.

— У вас гости, мой Государь.

Шатер освещали свечи; в центре, возле походной жаровни, сидели Джорем и Келлен. Спущенные кольчужные наголовники обнажали золото и серебро волос двух михайлинских вождей, шлемы и перчатки лежали на толстом ковре рядом с ними. Оба были в полном вооружении; поношенные кольчуги поблескивали, мечи, висевшие поверх голубых одежд Ордена, были на виду.

Они поднялись навстречу. Келлен продолжал греть руки над жаровней. Возле нее Джорем поставил еще один складной стул и с поклоном предложил королю занять его.

— Лагерь почти безопасен, Ваше Величество. Поразмыслив, мы поставили не защитные преграды, а сигнальные. В них куда меньше волшебства, и, преодолевая их, многие попросту ничего не заметят. Тем не менее нашим людям разрешено перемещаться только в пределах лагеря, благодаря этой предосторожности все останется в секрете.

Синхил опустился на стул, расстегнул пояс, и его меч беззвучно упал на ковер. Он потянулся, усталость накатывала почти осязаемой волной, валила с ног, заглушала речь Джорема.

— Вы пошли на это, вняв моим сомнениям? — Вопрос прозвучал так, что ответа не требовалось. Синхил стянул перчатки и в сердцах хлопнул ими по колену, вздрогнув от удара. Келлен вздохнул и заговорил:

— Синхил, я знаю ваше мнение, но мне казалось, что вы поняли, почему это необходимо. Нам отнюдь не повредит проснуться завтра бодрыми и в здравом уме. А этого нельзя гарантировать под угрозой тайных враждебных действий в течение ночи. Сигнальные преграды будут стеречь нас во сне.

Синхил поднял глаза.

— Понимание и одобрение не всегда совпадают, отец Келлен. Я понимаю причины, но не просите у меня одобрения.

— Но вы и не запрещаете? — спросил Джорем.

— Нет. Вы этого хотели от меня, не так ли? Я, как и всякий другой, не тороплюсь умирать. Однако предпочитаю более ничего не знать о ваших методах и действиях.

— Так и будет, Ваше Величество. Не смею больше беспокоить вас своим присутствием.

Джорем подобрал с ковра свою амуницию и вышел. Синхил смотрел в пол, а Келлен, помолчав, спросил:

— Можете уделить мне несколько минут?

— Как будет угодно.

— Не очень любезное согласие, но я благодарен и за такое.

Он придвинул стул и сел, хорошо смазанная кольчуга тихонько звякнула. Король досадовал, что его никак не оставят в покое, и гадал о причинах, заставивших его гостя задержаться, а Келлен молчал и чего-то выжидал.

Синхил стянул кольчугу с головы, пригладил тронутые сединой волосы дрожавшей от усталости рукой и спрятал лицо в ладонях.

— Итак, отче, что еще? Я устал, зол и, честно говоря, напуган. У меня нет сил пускаться в споры или исследования тайных струн души.

Келлен переменил позу.

— У меня тоже. Нам обоим нужен отдых. Но вас что-то тревожит, нечто большее, чем обычное раздражение на еще одно проявление Деринийской магии. Может быть, страх смерти в завтрашнем бою. Я видел, как вы говорили с отцом Альфредом, видел, что вы не удовлетворены беседой. Думаю, что не юноша поможет вам облегчить душу, а человек более зрелый. Кажется, мы с вами почти одного возраста.

Синхил понял, куда клонит викарий, но не решался принять предложение.

— Мне нравится мой духовник отец Альфред.